Литературоведческая и историческая статья
Идеалы и идеальные образы древнерусской литературы
преподаватель литературы высшей категории
ГБПОУ МО «Павлово-Посадский промышленно-экономический техникум»
г. Электрогорск Московская область
Аннотация:
Ключевые слова: идеал, каноны различных типов житий: мученических, исповеднических, святительских, преподобнических, житий столпников и «Христа ради» юродивых.
Идеал (в переводе с греческого – идеальный образ, идея) определяет способ мыслей человека, его действия, пробуждает стремление к лучшему, к совершенству. Идеалы нравственной духовной красоты русского человека вырабатывались нашей литературой на протяжении тысячелетнего ее развития. Древнерусская литература создавала характеры стойких духом, чистых душой подвижников, посвятивших свои жизни служению людям, общественному благу. Они дополняли народный идеал богатыря – защитника рубежей Русской земли, выработанный народной эпической поэзией.
Большую роль в распространении христианской культуры сыграли возникавшие и растущие монастыри. В них создавались первые школы, воспитывались уважение и любовь к книге, «книжному учению и почитанию», создавались книгохранилища-библиотеки, велось летописание, переписывались переводные сборники нравоучительных, философских произведений. Здесь создавался и окружался ореолом благочестивой легенды идеал русского инока-подвижника, посвятившего себя служению Богу, то есть нравственному совершенствованию, освобождению от низменных порочных страстей, служению высокой идее гражданского долга, добра, справедливости, общественного блага. Этот идеал находил конкретное воплощение в житийной (агиографической) литературе. Житие стало одной из самых популяризируемых на Руси массовых форм пропаганды нового христианского нравственного идеала. Жития читались в церкви во время богослужения, внедрялись в практику индивидуального чтения, как монахов, так и мирян.
Древняя Русь унаследовала от Византии богатые, широко разработанные традиции агиографии. К X веку там прочно сложились определенные каноны различных типов житий: мученических, исповеднических, святительских, преподобнических, житий столпников и «Христа ради» юродивых.
Мученическое житие состояло из ряда эпизодов, описывающих самые невероятные физические мучения. Которым подвергался герой-христианин языческим правителем, полководцем. Все истязания мученик претерпевал, проявляя силу воли, терпение и выносливость, верность идее. И хотя он, в конце концов, погибал, но одерживал моральную победу над мучителем-язычником.
Из переводных мученических житий на Руси большую популярность приобрело житие Георгия Победоносца. На Руси Георгий стал почитаться как покровитель земледельцев, святой воин-защитник мирного труда ратаев. В связи с этим его мучения в житии отходят на второй план, а главное место занимает изображение воинского подвига: победы над змеем – символом язычества, насилия, зла. «Чудо Георгия о змие» в древнерусской литературе и иконографии было необычайно популярным в период борьбы русского народа со степными кочевниками, иноземными захватчиками. Изображения Георгия, поражающего копьем змея-дракона, стало гербом-эмблемой города Москвы.
В центре исповеднического жития – миссионер-проповедник христианского вероучения. Он бесстрашно вступает в борьбу с язычниками, претерпевает гонения, мучения, но, в конце концов, добивается поставленной цели: обращает язычников в христианство.
Близко к исповедническому житию стоит святительское. Его герой - церковный иерарх (митрополит, епископ). Он не только учит и наставляет свою паству, но и оберегает ее от ересей, «козней дьявола».
Мученические жития стали популярны в период нашествия и господства монголо-татарских завоевателей. Борьба с дикими ордами степных кочевников осмыслялась как борьба христиан с "погаными", то есть язычниками. Как высокий патриотический подвиг оценивалось поведение в Орде черниговского князя Михаила («Сказание о Михаиле Черниговском»). Русский князь и его боярин Федор отказались выполнить требование нечестивого царя Батыя: пройти сквозь очистительный огонь и поклониться кусту. Для них совершение этого языческого обряда было равносильно измене родине, и они предпочли смерть.
Широкое распространение получило преподобническое житие. Самым ранним оригинальным произведением данного типа является «Житие Феодосия Печерского», написанное в конце XI века Нестором. Цель жития – создать «похваление» герою, прославить красоту его деяний. Этим определяется отбор материала: «яже о немь достойная» . Подчеркивая истинность и достоверность излагаемых фактов, Нестор постоянно ссылался на рассказы «самовидцев»: келаря монастыря Федора, монаха Илариона, игумена Павла, возницы, везшего Феодосия из Киева в монастырь. Эти устные рассказы, бытовавшие среди монастырской братии и окутывавшие живой человеческий образ дымкой творимой благочестивой легенды, и составили основу «Жития Феодосия Печерского». Задача Нестора как писателя состояла в том, чтобы не только записать эти рассказы, но и литературно их обработать, создать образ идеального героя, который «собою въсемь образ дая» , то есть служил бы примером и образцом для подражания. Большое место в житии занимает эпизод, связанный с борьбой отрока Феодосия с матерью. Мать, благочестивая христианка, всячески старалась отвратить сына от намерения посвятить себя Богу: не только лаской, уговорами, но и жестокими мерами наказания и даже истязания. Одеваясь в «худые» одежды, трудясь в поле вместе с рабами, пекарем, Феодосий, сын княжеского тиуна (сборщика налогов), позорил в глазах общества не только себя, но и свой род. Будучи игуменом, он подавал инокам пример исключительного трудолюбия: носил воду из реки, колол дрова, прял пряжу для переплетения книг, ранее всех приходил в церковь и последним покидал ее. «Худость ризная» Печерского игумена противопоставляется Нестором чистоте его жития, светлости души. «Светлость души» позволяет Феодосию стать не только учителем и наставником братии, но и нравственным судьей князей. Он заставил князя Изяслава считаться с правилами и нормами монастырского устава, вступил в открытый конфликт со Святославом, незаконно захватившим великокняжеский стол и изгнавшим Изяслава. «Житие Феодосия Печерского» явилось образцом, определившим дальнейшее развитие преподобнического жития в древнерусской литературе.
Владимир Мономах был одним из самых выдающихся деятелей Киевской Руси. В Ипатьевской летописи князь назван «добрым страдальцем за землю русскую», «братолюбцем и нищелюбцем». Его «Поучение» написано не ранее 1117 года – это рассказ о собственной жизни, письмо к Олегу Святославичу. Свое «Поучение» Владимир Мономах пишет уже на пороге смерти и обращает его ко всем, кто готов воспринимать его заветы, прежде всего, к князьям. «Поучение» содержит как конкретно-исторические, так и автобиографические моменты. В нем Мономах рисует образ идеального государственного деятеля, который ратует за единство родной земли. Сам Владимир предстает перед нами как мудрый правитель, отважный воин и человек, тонко чувствующий красоту окружающего мира. В «Поучении» содержатся те нравственные заветы, которые были и остаются актуальными и по сей день. Это, прежде всего, вера в Бога, который «милостив и премилостив». Мономах советует не забывать убогих, сирот и вдов, не лениться в доме, делать всю работу самому. Воинам он рекомендует быть очень внимательными. В мирное время, следуя его заветам, можно избежать многих проблем: не лгать, не злоупотреблять пьянством и блудом, уделять внимание гостям, невзирая на их социальное положение; не стоит быть ленивым ни в мыслях, ни в делах; «старых чти, как отца, а молодых, как братьев». Эти заветы похожи на советы родителей, которые желают счастья своим детям
«Житие Авраамия Смоленского» написано Ефремом в первой трети XIII века. Прославляя подвиг «терпения» Авраамия, Ефрем привел многочисленные аналогии из житий Иоанна Златоуста, Саввы Освященного. Перед читателями предстает незаурядная личность образованного, ученого монаха. В пригородном Смоленском монастыре, в селе Селище он создает скрипторий, руководя работой многих писцов. Ученые занятия Авраамия вызывают зависть и негодование игумена и монахов. В течение пяти лет он терпеливо сносит «бесчестье и поношение » братии, но, в конце концов, вынужден покинуть монастырь в Селище и переселиться в город, в монастырь Честного креста. Проповеди ученого монаха привлекли внимание всего города. Популярность и успех у горожан талантливой личности «оскорбляет самолюбивую посредственностью» , и невежественные попы и монахи обвиняют Авраамия в ереси. На защиту Авраамия выступили смоленский князь и вельможи, его покровителями стали смоленский епископ Игнатий и преемник епископа Лазарь. Ефрем активно вмешивается в ход повествования, дает свою оценку поведения героя и его гонителей в риторико-публицистических отступлениях. Ефрем резко обличает невежд, принимающих сан священства, рассуждает о том, что никому нельзя прожить своей жизни без напастей, невзгод, а преодолеть их можно только терпением. Только терпение позволяет человеку провести корабль своей души сквозь волны и бури моря житейского. В заключающей житие похвале Ефрем славит не только Авраамия, но и родной город Смоленск.
Литература XIII - XV веков живо откликнулась на все события на Руси. Ведущее место занимают повести, посвященные борьбе русского народа с татаро - монголами. «Повесть о нашествии Батыя» относится к жанру воинских повестей. Ее основная тема – борьба русских людей с врагами, напавшими на их родину. После «Слова о полку Игореве» это лучшая воинская повесть Древней Руси: в ней с большой силой подчеркнуто стремление русских защищать родную землю, не щадя жизни. Повесть призывает к борьбе с врагами, восхваляет беззаветное мужество, воинскую доблесть и геройские подвиги Евпатия Коловрата, дружины, князей и горожан. «Исполин силою», Евпатий Коловрат среди своей героической дружины храбрецов выделяется как былинный богатырь. Его подвиги наводят страх на врагов и в то же время невольно вызывают их восхищение. Даже Батый, жестоко разорявший Русскую землю, воздает должную дань уважения своему противнику, отпуская немногих оставшихся в живых дружинников и отдавая им тело Евпатия. Героический подвиг Евпатия, который с малой дружиной бросился на несметные полчища врагов, объясняется его горячей любовью к родной земле и желанием отомстить врагам за разорение Рязани и за гибель рязанцев. Много образов из народной поэзии вошло в рассказ о Евпатии Коловрате: бой малой дружины с несметной силой татар, разговор раненых дружинников Евпатия с Батыем, поединок Евпатия с Хостоврулом, изображение Евпатия в образе былинного богатыря, сожаление Батыя, что нет у него таких богатырей, как Евпатий.
Новый этап развития древнерусской агиографии связан с великокняжеской Москвой, с деятельностью талантливого писателя конца XIV - начала XV веков Епифания Премудрого. Его перу принадлежат два выдающихся произведения древнерусской литературы – жития Стефана Пермского и Сергия Радонежского, ярко отразившие подъем национального самосознания русского народа, связанный с борьбой против золотоордынского ига. В личностях просветителя коми-пермяков Стефана и основателя Троицкого монастыря Сергия ярко воплотилась идея служения Русской земле, сознание необходимости ради этого преодолеть и победить «страх ненавистной розни мира сего». И Стефан Пермский, и Сергий Радонежский являют собою образец стойкости, целеустремленности, бескомпромиссности. Все их помыслы и поступки определяются интересами родины, благом общественным и государственным. Обучившись пермскому языку, Стефан создает пермскую азбуку-грамоту и переводит на этот язык русские книги. Затем он идет в далекую Пермскую землю, поселяется среди язычников и воздействует на них не только живым словом, но и примером собственного поведения. Стефан срубает «прокудливую березу» , которой поклонялись язычники, вступает в борьбу с волхвом (шаманом) Памом. Стефан посрамляет своего противника: он предлагает Паму вместе войти в бушующее пламя огромного костра и выйти из него, войти в ледяную прорубь и выйти из другой, расположенной далеко от первой. От всех этих испытаний Пам категорически отказывается, и пермяки воочию убеждаются в бессилии своего волхва, они готовы растерзать его. Однако Стефан успокаивает разъяренную толпу, сохраняет жизнь Паму и только изгоняет его. Так побеждают сила воли, убежденность, выдержка, гуманизм Стефана, и язычники принимают христианство. Прославляя подвиг Стефана, Епифаний обличает тех христианских священнослужителей, которые добиваются высоких должностей подкупом, мздой, «наскакивая» друг на друга.
В качестве идеала нового церковного деятеля изображает Епифаний Премудрый Сергия Радонежского. На примере жизни Сергия Епифаний утверждал, что путь нравственного преобразования и воспитания общества лежит через совершенствование отдельной личности. Стиль произведения отличается пышной риторикой, «добрословием». Сам он называет его «плетением словес». Этому стилю присуще широкое употребление метафор-символов, уподоблений, сравнений, синонимических эпитетов (до 20-25 при одном определяемом слове). Много внимания уделяется характеристике психологических состояний персонажей, их «мысленным» монологам. Большое место в житии отводится плачам, похвале-панегирику.
Риторически-панегирический стиль жития служил важным художественным средством
пропаганды нравственных и политических идей формирующегося вокруг Москвы государства.
Жизненный путь «великого старца», как называли его современники, выглядит парадоксально. Он бежал от общества людей – а в результате стал его духовным предводителем; он никогда не брал в руки меча – но одно его слово на весах победы стоило сотен мечей. Удивительна и сама тайна, окружающая имя Сергия. Почти во всех великих событиях эпохи мы чувствуем его незримое присутствие. А между тем до нас не дошло ни его собственных писаний, ни точной записи его бесед и поучений. Большую часть своей жизни Сергий провел в основанном им Троицком монастыре. Здесь он прославился как выдающийся подвижник в христианско-монашеском понимании этого слова. Помимо этого, Сергий был известен как один из главных приверженцев «общего жития» - новой для того времени формы монашеской жизни на Руси. Однако Сергий не был исключительно церковным деятелем. Его горизонт не ограничивался чертой монастырских стен. В наиболее драматические моменты истории Северо-Восточной Руси он помогал князьям услышать друг друга, убеждал их прекратить кровопролитные усобицы. Слово Сергия призывно прозвучало и в грозном 1380 году, когда полчища Мамая двинулись на Русскую землю. Народ верил одному только Сергию, поэтому князь Дмитрий отправился к нему с небольшой свитой. Дмитрий и его свита присутствовали на литургии, которую служил сам Сергий. Сергий уговорил его отобедать в монастырской трапезной, «вкусить хлеба их» . Сергий сам подал князю хлеб и соль. Эти двум вещам он придавал особое значение. Хлеб - не только в виде просфоры, но и как таковой – был для него символом самого Иисуса. Он не раз повторял слова Спасителя: «Я есмь хлеб жизни» (Иоанн, 9,35). Соль еще с апостольских времен означала благодать. «Слово ваше да будет всегда с благодатию, приправлено солью, дабы вы знали, как отвечать каждому» (1-е Кол., 9,6). Подавая князю блюдо, игумен произнес: «Хлеб да соль!» Эти слова были его обычным благословением . Князь встал и с поклоном принял блюдо. После трапезы Сергий окропил Дмитрия и его спутников святой водой. Осенив князя крестным знамением, он громко, так, чтобы услышали все, воскликнул: «Пойди, господине, на поганыа половци, призывая Бога, и Господь Бог будеть ти помощник и заступник!» Потом, наклонившись к князю, Сергий тихо, так, чтобы слышал он один: «Имаши, господине, победити супостаты своя». Сергий позвал к себе двух иноков и, обращаясь к Дмитрию, сказал: «Се ти мои оружници» . Князь понял, что эти два инока и есть то зримое свидетельство благословения, которое он получил у «старца». Игумен постриг их в великую схиму, и теперь, верные иноческому послушанию, они готовы были следовать за князем на битву. По понятиям иноков схима символизировала доспех, в котором монах выходил на бой с дьяволом. Дмитрий понял, как много дал ему Сергий в лице этих двух иноков. Пересвет и Ослябя – люди не безвестные. Увидев их, каждый сразу догадается, кто послал их с княжеским войском. А необычное одеяние без слов доскажет остальное. Великий князь осознал и то, как трудно далось это решение «старцу», какой подвиг самопожертвования совершил он в эту ночь. Сергий не только посылал своих духовных детей на смерть, но и также совершал прямое нарушение церковных законов. Четвертый Вселенский собор в Халкидоне постановил: монах не должен вступать в военную службу¹. За нарушение этого запрета он подвергался отлучению от церкви. Принцип иноческого послушания перекладывал этот грех на плечи игумена, благословившего своих монахов на пролитие крови. Посылая иноков на битву, Сергий рисковал собственным спасением души.
Заслуги Сергия перед Отечеством не сводятся лишь к его миротворческим походам и благословению воинов, идущих на Куликовскую битву. Для современников он стал подлинным «светильником» - человеком, сумевшим подчинить всю свою жизнь евангельским заповедям любви и единомыслия. Всегда избегая судить и назидать, он учил главным образом собою, своим образом жизни и отношением к окружающим. И народ услышал его безмолвную проповедь. В те времена представление о духовном подвиге связывалось, прежде всего, с уходом из «мира», строгим соблюдением монашеских уставов. С этой точки зрения Сергий был безупречен. Своим «высоким житием» он внушал людям веру в их нравственные силы. В эпоху, когда Русь поднимала голову, расправляла плечи, готовясь к решающей схватке с Ордой, твердость духа, вера в себя были ей нужны не меньше, чем добрые мечи и прочные кольчуги. Необычайная притягательность личности Сергия объяснялась просто: это был человек, который неуклонно, до конца выполнял свой христианский и монашеский долг. Много ли найдется людей, которые никогда не изменяли бы своему долгу? «При имени преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной, - говорил историк В.О. Ключевский. – Это возрождение и это правило – самые драгоценные вклады преподобного Сергия, не архивные или теоретические, а положенные в живую душу народа, в его нравственное содержание. Нравственное богатство народа наглядно исчисляется памятниками деяний на общее благо, памятями деятелей, внесших наибольшее количество добра в свое общество. С этими памятниками и памятями срастается нравственное чувство народа; они – его питательная почва; в них его корни; оторвите его от них – оно завянет, как скошенная трава. Они питают не народное самомнение, а мысль об ответственности потомков перед великими предками, ибо нравственное чувство есть чувство долга. Творя память преподобного Сергия, мы проверяем самих себя, пересматриваем свой нравственный запас, завещанный нам великими строителями нашего нравственного порядка, обновляем его, пополняя произведенные в нем траты».
Какие же сомнения испытывал средневековый книжник, принимаясь за жизнеописание святого Сергия, какую же ношу ощущал он на своих плечах? Это была не только тяжесть огромной ответственности перед современниками и потомками, но и вполне понятный страх, который испытал бы всякий человек, очутившись вдруг на ладони великана. Но слова, которые предпослал своему Житию Сергия Епифаний Премудрый, стоят дорогого: «Аше бо не писано будет старцево житие, но оставлено… без въспоминаниа, то се убо никако же повредит святого того старца… Но мы сами от сего не плъзуемся, оставляюше толикую и таковую плъзу. И того ради сиа вся собравше, начинаем писати…».
В середине XVI века в Москве на основе устных легенд Ермолаем – Еразмом была написана «Повесть о Петре и Февронии». В ней прославлялись сила и красота женской любви – самоотверженной, глубокой, способной преодолеть сословные преграды и даже
¹Деяния вселенских соборов, изданные в русском переводе при Казанской духовной академии. Т.4. Казань, 1878.
победить смерть. «Повесть о Петре и Февронии» далеко отстоит от канона жития, она близка народной сказке, и, очевидно, поэтому она не была внесена в Великие Четьи Минеи Макария, включившие в свой состав все жития, распространенные на Руси в XV – начале XVI веков. Повесть принадлежит к числу оригинальных высокохудожественных произведений древнерусской литературы, ставивших острые социальные, нравственные и даже политические вопросы. Она стоит у истоков бытовой повести, жанр которой получил развитие в литературе XVII века. Повесть оказала влияние на формирование китежской легенды, которая приобрела популярность в старообрядческой среде, являясь народной утопией о светлом праведном граде, ставшем невидимым и погрузившемся на дно озера Светлояр. Собственно житийные мотивы в повести не играют существенной роли. Нет описания благочестивого происхождения героев, их детства, аскетических подвигов. Дочь рязанского крестьянина исполнена чувства собственного достоинства, женской гордости, необычайной силы ума и воли. Она становится княгиней, любимой и любящей женой. Муромские бояре, жены которых не хотят быть в подчинении у мужички, требуют, чтобы Феврония покинула город. Она соглашается уйти, получив позволение взять с собой самое дорогое. Бояре посрамлены: Феврония берет с собой то, что ей дороже богатства, почестей, власти – своего супруга, князя Петра. Петр и Феврония живут в миру и руководствуются нормами человеческих отношений. Собранные Февронией со стола в руку хлебные крошки превращаются в благовонный ладан, а рогульки, на которых висел над костром котел, по ее благословению становятся наутро большими деревьями. Первое чудо оправдывает поведение за столом крестьянки, знающей цену хлеба, а второе – подчеркивает животворящую силу женской любви. Эту же силу утверждает и посмертное чудо, построенное на отрицании монашеского аскетического идеала. Перед смертью Петр и Феврония становятся монахами, но умереть они решают одновременно и завещают похоронить себя в едином гробу. Тщетно пытаются нарушить волю покойных и похоронить их в разных местах: тела их чудесным образом соединяются. Они остаются неразлучными и после смерти. Торжествует земная любовь над монашеской аскезой и над самой смертью. Та ореолом святости окружаются идеальная супружеская жизнь в миру и мудрое единодержавное правление князя.
Новую жизнь произведения древнерусской литературы обрели в наше время. Они служат могучим средством патриотического воспитания, вселяют чувство национальной гордости, веры в неистребимость созидательной жизненной силы, энергии, нравственной красоты русского народа, неоднократно спасавшего страны Европы от варварского нашествия.
Использованная литература
1.Борисов Н.С. Сергий Радонежский / Николай Борисов. – 4-е изд. – М.: Молодая гвардия, 2009.
2.Древнерусские предания (XI - XVI вв.) Житие Феодосия Печерского. /Сост., вступ. статья и коммент. В.В. Кускова; Подгот. Древнерус. Текста и пер.В.В. Кускова, В.А. Грихина, Г.Ю. Филипповского; Ил. В.В. Носкова. – М.: Сов. Россия, 1982, стр. 25-49.
3.Древнерусские предания (XI - XVI вв.) Житие Авраамия Смоленского. /Сост., вступ. статья и коммент. В.В. Кускова; Подгот. Древнерус. Текста и пер.В.В. Кускова, В.А. Грихина, Г.Ю. Филипповского; Ил. В.В. Носкова. – М.: Сов. Россия, 1982, стр. 73-94.
4.Древнерусские предания (XI - XVI вв.) Повесть о Стефане, епископе Пермском. /Сост., вступ. статья и коммент. В.В. Кускова; Подгот. Древнерус. Текста и пер.В.В. Кускова, В.А. Грихина, Г.Ю. Филипповского; Ил. В.В. Носкова. – М.: Сов. Россия, 1982, стр. 161-195.
5.Древнерусские предания (XI - XVI вв.) Житие Сергия Радонежского. /Сост., вступ. статья и коммент. В.В. Кускова; Подгот. Древнерус. Текста и пер.В.В. Кускова, В.А. Грихина, Г.Ю. Филипповского; Ил. В.В. Носкова. – М.: Сов. Россия, 1982, стр. 230-257.
6.Древнерусские предания (XI - XVI вв.) Повесть о Петре и Февронии. /Сост., вступ. статья и коммент. В.В. Кускова; Подгот. Древнерус. Текста и пер.В.В. Кускова, В.А. Грихина, Г.Ю. Филипповского; Ил. В.В. Носкова. – М.: Сов. Россия, 1982, стр. 318-331.
7.Ключевский В.О. Очерки и речи. Сб. статей. Пг., 1918, стр.209.
8.Памятники Литературы Древней Руси. IV – середина XV века. М., 1981.
9. Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI века. М., 1983.
10.Флоринский С.М. Русская литература. Учебник для средней школы. Издание двенадцатое. М.: «Просвещение», 1966.
Урок – исследование по древнерусской литературе на
Тему: «Нравственный облик человека в древнерусской литературе».
(урок составлен Балабаевой С.И., учителем русского языка и литературы МБОУ "СОШ № 1" и проведен 24.10. 2012 года).
Технологическая картина к уроку:
Информационные технологии, ИКТ;
Технология воспитания духовной культуры;
Личностно – ориентированные технологии;
Технология педагогического сотрудничества.
Методы обучения:
Метод творческого чтения;
Иллюстративный метод;
Эвристический метод;
Поисковый метод;
Метод анализа и синтеза.
Цели урока: формирование навыков анализа прочитанных произведений с учетом этико – эстетического воспитания личности.
Образовательные:
Продолжить знакомство учащихся с мировоззрением людей эпохи Древней Руси;
Выявить главные христианские заповеди изучаемых произведений.
Развивающие:
Способствовать развитию навыков исследовательской деятельности учащихся;
Продолжить формирование умений анализа художественного произведения;
Работать над развитием устной и письменной речи учащихся.
Воспитательные:
Привлечь учащихся к раздумьям над художественным текстом;
Воспитывать милосердие, доброту, сочувствие, глубокое искреннее уважение к нашим предкам, любовь к своему отечеству;
Содействовать формированию представления о нравственном идеале героя древнерусской литературы.
Оборудование урока:
Выставка репродукций;
Аудиозапись древнерусского текста;
Компьютерная презентация к уроку;
Проекты учащихся.
Ход урока:
1. Вступительное слово учителя на фоне записи песни «Россия моя, купола золотые». (слайд №1)
Многие из вас, ребята, были в церкви, окунались в святую тишину и спокойствие, всматривались с интересом в лики святых, изображенных на иконах.
Мы часто стали такие выражения: «Святая Русь», Вера и правда, любовь и смирение, надежда и подвижничество слышатся этих словах…
В качестве эпиграфа к сегодняшнему уроку мы взяли слова известного академика Дмитрия Сергеевича Лихачева /обращение к эпиграфу/.
(слайд №2)
Древнерусская литература наполняет нас гордостью за наших дальних предков – предшественников, учит нас с уважением относиться к их труду, борьбе, их заботам о благе Родины.
Мы должны быть благодарными сыновьями нашей великой матери – Древней Руси.
Прошлое должно служить современности.
Д.С. Лихачев.
Как вы думаете, ребята, какова же цель нашего урока?
(сформировать представление о нравственном облике героя древнерусской литературы).
А какие задачи нужно для этого решить?
(Вспомнить изученные ранее произведения древнерусской литературы и проанализировать их с точки зрения выяснения их мировоззрения, определенных черт характера и поступков, понять, какие же нравственные заветы (завещания) оставили нам авторы этих произведений).
Ответить письменно на вопрос: «Какими же были они, герои древнерусской литературы»?
Какие темы были самыми важными в древнерусской литературе?
(Тема Родины и тема нравственного совершенствования человека – важнейшие темы древнерусской литературы).
А что такое, ребята, нравственный облик?
(это внутренний мир человека, его духовность, нравственность.
Именно они и определили те произведения, которые вы выбрали для исследования и работы над своими проектами.
О чем же вам рассказали старые мудрые книги?
(слайд № 3)
Наизусть один из учеников читает отрывок о пользе книжного учения.
Нельзя забывать и о том, что литература того времени базировалась на системе религиозных представлений о мире, ее отличала высокая духовность. Жизнь человеческой души, воспитание и совершенствование нравственности человека было главной задачей древнерусской литературы.
С какого произведения вы хотели бы начать наш сегодняшний разговор?
(ребята представляют по очереди свои проекты).
К слайдам по «Поучению Владимира Мономаха».
Поучение Владимира Мономаха – нравственный завет (завещание) потомкам.
Какие нравственные ценности восхваляет Мономах?
(слайд №)
Какие советы вам кажутся полезными и в наше время?
(сделать акцент на милосердии).
Как вы думаете, проявляют ли люди милосердие в наше время?
Поучение Владимира Мономаха свидетельствует о высоком уровне развития учительной прозы Киевской Руси. В советах, которые князь перед смертью давал сыновьям и «иным, кто прочтет», отразился не только его опыт как государственного деятеля того времени, опыт политика и полководца, но и его литературная образованность, его представления о нравственном облике христианина.
Жемчужиной древнерусской литературы по праву называют «Повесть о Петре и Февронии Муромских», созданную в конце 40-х годов XVI века писателем и публицистом псковским священником Ермолаем. Фамилия его до нас не дошла, известно только, что приняв монашество, он получил имя Еразм, что в переводе с греческого означает «прегрешный».
(Слайды по «Повести о Петре и Февронии Муромских»).
Каков жанр этого произведения?
(Житие – один из основных этических жанров древнерусской литературы).
(Кротким, смеренным, глубоко верующим человеком).
Какие черты настоящего мужского характера проявляет Петр, по мнению Февронии?
(мужество, добросердечие, кротость, смелость).
Приведите примеры из текста (сочувствие к беде, желание ему на помощь, со змеем).
В каком поступке проявилось кротость, смирение князя?
(в женитьбе на Февронии).
Сразу ли Петр принял решение жениться на Февронии?
(нет, он пренебрег условием, выдвинутым Февронией, обличив тем самым свое тщеславие и гордыню, считавшуюся самым смертным грехом, за что и был снова наказан Богом – вновь пошли у него по телу струпья, за что автор и осуждает Петра.)
А какое впечатление произвела на вас Феврония? О каких душевных качествах простой крестьянской девушки автор говорит в Повести?
(ум, душевная красота, нестяжание (не приняла его даров), милосердие, верность в супружеской жизни).
Чем же была вызвана неприязнь бояр и их жен к новой княгине?
(злоба, зависть, чванливость, корысть).
Понравилась ли вам Феврония?
(Да, почему?) (мудростью, добросердечием, смирением, милосердием).
Ценятся ли эти качества в современное, наше время?
О чем вас заставила эта повесть задуматься?
Д.С. Лихачев писал: «Животворящая сила любви Февронии так велика, что жердья, воткнутые в землю, расцветают в деревья по ее благословению. Крошки хлеба в ее ладони обращаются в зерна священного ладана. Она настолько сильна духом, что разгадывает встреченных ею людей. В силе своей любви, в мудрости, Феврония оказывается выше даже своего идеального мужа – князя Петра ».
Но особого внимания, ребята, заслуживает «Сказание о Борисе и Глебе», автором которого является Нестор.
(слайды + сообщение ученика по слайдам)
(Распечатанный текст на партах учащихся) Это произведение для внимательного чтения, поэтому в нашу хрестоматию по литературе оно не включено.
Борис и Глеб – князья, сыновья Владимира, крестившего Русь, стали мучениками, «кроткими и многомилостивыми», «блаженными страстотерпцами» , приняв смерть от старшего брата своего Святополка, прозванного в народе Окаянным.
Далекие и непонятные слова… Может быть, вчитавшись в текст жития этих святых, мы не только дадим ответ на этот вопрос, но и поймем, какой смысл вкладывался в извечные для нашего народа нравственные ценности в ту давнюю эпоху.
Давайте вместе с вами попробуем выявить главные христианские заповеди «Жития Бориса и Глеба».
(Слайд с Борисом и Глебом).
Почему князь Владимир горячо любил своих младших сыновей?
Кто противопоставлен Борису и Глебу? (Святополк)
Почему он замыслил погубить братьев?
Почему Борис, знавший о своей скорой смерти, не пытается ее избежать?
Не оказывает сопротивление Святополку?
(Старшинство – безусловная ценность для человека того времени).
С именем Христа он спокойно принимает смерть.
Чем вызвана расправа Святополка над Глебом?
Как погибает Глеб?
Найдите в тексте слова: «И когда понял Глеб, что его хотят лишить жизни, хлынули слезы из глаз его, и взмолился со слезами к убийцам своим».
(слайд) «Не трогайте меня, братья мои милые! Не трогайте меня, ибо я не сделал никакого зла вам… Если есть какая обида, ведите меня к князю вашему, а моему брату и господину. Сжальтесь над юностью моею, сжальтесь, господа мои!... Не срезайте колоса, еще не поспевшего, не губите лозы, еще не возросшей. Не убийство это будет, но сырорезанье!»
(эта мольба – самое проникновенное место во всей древнерусской литературе).
Как сложилась дальнейшая судьба Святополка?
(умер бесславно).
Какую роль сыграли Борис и Глеб в русской истории?
Почему благоверных князей Глеба и Бориса называют еще страстотерпцами?
(терпеть страсть, кротко сносить физические муки).
«С того времени – пишет летописец, - затихла на Руси крамола». Кровь, пролитая святыми братьями ради предотвращения междоусобных распрей, явилась тем благодатным семенем, которое укрепляло единство Руси.
В 1072 году Борис и Глеб были канонизированы, т.е. выведены в ранг святых.
- 115.50 КбПринципы изображения человека в древнерусской литературе: от имени исторического к вымышленному
Древняя русская литература не знала открыто вымышленного героя. Все действующие лица русских литературных произведений XI - начала XVII в.- исторические или претендующие на историчность: Борис и Глеб, Владимир Святославич, Игорь Святославич, Александр Невский, Дмитрий Донской или митрополит Киприан - все это князья, святые, иерархи церкви, люди существовавшие, высокие по своему положению в обществе, участники крупных событий политической или религиозной жизни. Писатели XI-XVI вв. ищут для своих произведений значительных лиц, значительных событий - при этом не в литературном, а в чисто историческом смысле. Они стремятся писать о реально существовавших лицах, о событиях, имевших место в конкретной исторической и географической обстановке, прибегают к ссылке на свидетельства современников, на материальные следы деятельности своих героев. При этом все фантастическое, чудесное мыслится как объективно реальное, исторически свершившееся.
Если в древнерусских произведениях и встречаются вымышленные лица, то древнерусский писатель стремится уверить своего читателя в том, что эти лица все же были. Вымысел - чудеса, видения, сбывающиеся пророчества - писатель выдает за реальные факты, и сам в огромном большинстве случаев верит в их реальность.
Литература с трудом признает явно вымышленных героев переводных произведений - действующих лиц притч и иносказаний или Стефанита и Ихнилата в одноименной им повести. Однако показательно, что, допуская притчу в переводных произведениях, русская литература не создает собственных оригинальных притч, а притчи переводные стремится ввести в историческую обстановку. Русские авторы любят преподносить своим читателям нравоучения в прямой форме, не прибегая к иносказанию и вымыслу. Несмотря на историчность каждого имени литературного героя, литература изображала вовсе не только единичные факты. В каждом из изображаемых исторических лиц авторы пытались воплотить идеалы эпохи (непосредственно, позитивно или косвенным путем, негативно), то есть все то, что считалось абсолютно хорошим или особенно отрицательным в данную эпоху. Поэтому в образах Александра Невского или Меркурия Смоленского авторы изображали не столько те черты, которые были свойственны этим реальным лицам (хотя реальные черты в большей или меньшей мере в них присутствовали), сколько те именно качества, которые должны были бы у них быть как у представителей определенной социальной группы или определенной категории святых (святой-мученик, святой-воин, святой-аскет и т.д.). Средневековый историзм требует идеализации (в широком смысле слова), и именно в этой идеализации и проявляется художественное обобщение средневековья. Древнерусский писатель в своих исторических героях стремится изобразить истинного князя, истинного святого и даже истинного врага русской земли, истинного злодея и т. д. Художественное обобщение в древней русской литературе носит, таким образом, нормативный характер, и это обстоятельство, как мы видим, теснейшим образом связано с ее средневековым историзмом.
В той или иной мере оценка действующего лица всегда присутствовала в произведении - оценка незавуалированная, прямая, излагаемая от автора. Эти оценки, присутствующие и в житиях, и в учительной литературе, и в литературе исторической, сближали литературу с публицистикой.
Образ человека выступал не только в его поступках, в его действиях, но и в прямой характеристике, которую давал ему автор в своем произведении.
Различия между средневековым историзмом и реализмом прежде всего определяются различием понимания самой действительности и различием в понимании своих задач писателем. Отсюда совершенно различные методы в воспроизведении этой действительности. В XI-XVI вв. отсутствуют, например, представления об индивидуальной и неповторимой психологии, ограничены представления о внутренней жизни человека и отсутствует понятие характера. Отсюда внешнее, визуальное описание человека. Отсюда же удивительная уверенность составителей иконописных подлинников, что сходство изображения с действительностью можно передать словами, перечисляя его внешние признаки: «брада Василия Кесарийского, а покороче» или «брада на двое размахнулась», «ризы багор», «Доримедонт млад, аки Георгий», «Феодосии царь седит аки Владимир брада короче Владимирови» и т. д.
С точки зрения составителей иконописных подлинников, в мире все повторимо, а потому человек представляет собой комбинацию качеств, которые можно перечислить, воспроизвести указанием на другие известные образцы, подобно тому, как архитектурное сооружение принято было создавать «с образца» уже существующих. Признаки, по которым опознается то или иное лицо, в совокупности составляют своеобразную идеограмму. Событие священной истории или житие святого воспроизводились по «признакам»: с точным соблюдением всех подробностей, о которых упоминал текст. Отсюда забота о неизменности типов, композиций, стремление кодифицировать тексты и иконописные подлинники, в чем усматривалась гарантия исторической их достоверности, отнюдь, как видим, не реалистического типа.
Нетрудно видеть, что художественное обобщение было в тисках непреложного правила - изображать только исторические, реально существовавшие лица и события. Средневековый историзм требовал изображения только исторически значимых событий в жизни исторически значимого же лица. При этом все бытовое исключалось как мелкое и недостойное внимания. Действующее лицо не могло быть обобщено до подлинной типичности, так как художник мог говорить только о тех значительных фактах, которые были на виду у его современников, и только на их основе идеализировать созданное им изображение. Стесняла нормативная система художественного обобщения. Конечно, за шесть веков своего господства в литературе средневековый историзм претерпел существенные изменения. Исторические имена «Русского Хронографа» в иной степени документальны, чем исторические имена Новгородской первой летописи. Различно отношение к историческим именам действующих лиц в «Степенной книге» и в «Казанской истории», в воинской повести XII-XIII вв. и в легенде XVI в. Отношение к именам действующих лиц меняется и по векам, и по жанрам. В задачу данной главы не входит, однако, рассмотрение этого вопроса. Тема главы заставляет нас обратиться к последним десятилетиям господства средневекового историзма, когда монументальный историзм предшествующих веков окончательно отходит в прошлое и отдельные элементы историзма начинают уступать место новым способам художественного видения действительности, свободным от документальности.
В обстановке антифеодальных движений «бунташного» XVII в., роста общественного сознания демократических слоев русского населения и вступления в литературу новых, демократических писателей и огромных масс новых, демократических читателей литература быстро движется вперед и стремится освободиться от прежней скованности историческими темами, и в первую очередь историческим именем литературного героя.
Средневековый историзм был, однако, очень прочен, он казался незыблемым, тяготел над всем художественным мировоззрением людей эпохи феодализма, и отход от него был чрезвычайно труден, совершался медленно, шел как бы снизу - от трудовых масс населения и их искусства. Прежде чем быть открыто допущенным в литературу, художественный вымысел проникал в нее различными обходными путями, изобретательно оправдывал свое появление в литературных произведениях все новыми и новыми художественными приемами. Ниже мы покажем некоторые из тех приемов, какими постепенно вводились в литературу вымышленные имена литературных героев, пришедшие на смену историческим.
Резкое разделение литературы в XVII в. на литературу феодальных верхов и литературу демократическую, появление демократической сатиры, разоблачавшей отрицательные явления социального строя XVII в., явились событиями чрезвычайной важности, повлекшими за собой развитие новых, все более совершенных форм художественного обобщения.
По мере того как литература все более и более демократизировалась, в литературных произведениях все чаще появляется средний обычный человек, «бытовая личность» - отнюдь не исторический деятель. Ясно, что «историческое» имя действующего лица уже не соответствовало заданиям этой демократической литературы. Появился новый литературный герой - безвестный, ничем в исторической жизни страны не примечательный, привлекающий внимание только тем, что читатель мог узнавать в нем многих, в том числе иногда и самого себя,- интересный, иными словами, своей характерностью для эпохи. Его положение на лестнице феодальных отношений не определяет способа его изображения. Часто он вообще не занимает определенного общественного положения: то это купеческий сын, отбившийся от занятий своих родителей (Савва Грудцын, молодец в «Повести о Горе Злочастии», купец в «Повести о купце, купившем мертвое тело»), то это недовольный своим положением певчий (в «Стихе о жизни патриарших певчих»), то спившийся монах и т. д. Отнюдь не случайно появление в литературных произведениях огромного числа неудачников или, напротив, героев, которым, что называется, везет, ловкачей, вроде Фрола Скобеева, или благородных искателей приключений, вроде Еруслана Лазаревича. Эти люди становятся зятьями бояр, они легко женятся на царских дочерях, получают в приданое полкоролевства, они могут очутиться на необитаемом острове, переезжать из государства в государство. История их не касается. Ни автор, ни читатель не интересуются, где они живут и в какой исторической ситуации происходят все эти бесчисленные смерти, войны, похищения, действия разбойников и т. д
То обстоятельство, что отход от историзма, как это мы увидим, намечается прежде всего в демократической литературе XVII в., вселяет уверенность, что устное народное творчество действительно сыграло здесь ведущую роль. На примере, связанном с именами действующих лиц литературы, заимствованными из пословиц, мы в этом убедимся ниже окончательно.
Несомненно, однако, что фольклор только облегчал тот процесс, который неизбежно должен был совершиться с появлением литературы демократических слоев населения. С приходом в литературу действующих лиц среднего или низкого общественного положения, при котором имена действующих лиц не могли быть широко известны или быстро забывались, сама собой стиралась грань между историческим именем и вымышленным. Историческое имя постепенно утрачивало свое «документально»-историческое значение и начинало восприниматься читателями как вымышленное. Этот процесс был тесно связан с развитием в литературе вымысла вообще. Чем больше вымышленных эпизодов проникало в литературное произведение, тем больше утрачивался его исторический характер, тем легче утрачивалось и историческое значение имени героя, даже если оно и было.
Обратимся к примерам. «Повесть о Савве Грудцыне», которую с оговорками можно назвать первым русским романом, еще сохраняет видимость исторической правды. Действие происходит в точно определенные годы, точно обозначены места событий, а о самом Савве сказано, откуда он был родом и что род его «и до днесь во граде том влечется». Менее историчны аналогичные сведения в повестях о Карпе Сутулове и Фроле Скобееве. Характерно, что во всех повестях сохраняется только видимость историчности. «Историчность» в повестях о Савве Грудцыне, Карпе Сутулове и Фроле Скобееве, по-видимому, уже только своеобразный прием. Во всяком случае, в силу исторической незначительности действующих лиц этих повестей и изображаемых в них событий они не могли быть наполнены тем содержанием, которое было характерно для эпохи расцвета средневекового историзма, когда самый выбор сюжета диктовался его исторической значимостью. Нет сомнений, например, что из всех действующих лиц «Повести о Савве Грудцыне» для ее автора, живи он столетием раньше, главным было бы то, которое занимает самое высокое общественное положение: скорее боярин Б. М. Шеин, чем его подчиненный Савва, а основу сюжета составили бы исторические события, а не события личной жизни Саввы.
Исследователи этих повестей по привычке, выработанной на классических памятниках древней русской литературы, не сомневались в исторической достоверности указаний текста, производя соответствующие генеалогические разыскания. Вокруг генеалогии Саввы Грудцына разгорелась даже горячая полемика, заставляющая задуматься над трафаретами не только самой древней русской литературы, но и вызванных ими исследованиями.
Итак, историческое имя героя стало явным препятствием в развитии литературы, в ее движении к реалистическому вымыслу. Писатели XVII в. стремятся избавиться от исторического имени действующего лица, однако преодолеть веками сложившееся убеждение, что в литературном произведении интересно только подлинное, реально происшедшее и исторически значительное, было не так-то легко. Еще труднее было вступить на путь открытого вымысла. И вот начинается в литературе длинная полоса поисков выхода из затруднительного положения, поисков, которые в конце концов и привели к созданию воображаемого героя литературы нового времени, героя с вымышленным именем, с вымышленной биографией. Это средний, не исторический, «бытовой» человек, о котором можно было писать все, подчиняясь лишь внутренней логике самого образа, воссоздавая этот образ в наиболее типичных для него положениях. О нем уже не надо было рассуждать со стороны, публицистически рекомендуя его читателю отнюдь не образными характеристиками.
Одним из самых значительных переходных явлений было появление безымянности действующих лиц. В литературе наступает целый период, когда героями многих литературных произведений, по преимуществу вышедших из демократической среды, оказались безымянные личности - личности, которых называют в произведениях просто «молодец» или «бедный», «богатый», «голый и небогатый человек», «бражник», «крестьянский сын», «девица», «купец некий», «ревнивые мужи», «спеваки» и т. д. Безымянные герои действуют в таких произведениях, как «Шемякин суд», «Повесть о Горе Злочастии», «Азбука о голом и небогатом человеке», «Повесть о бражнике», «Повесть о молодце и девице», «Повесть о купце, нашедшем мертвое тело», «Стих о жизни патриарших певчих» и во многих других.
Безымянность героя уже сама по себе означала, что произошло открытие новых, совсем иных, чем прежде, путей художественного обобщения. Вместе с тем безымянность героя, в свою очередь, облегчала путь вымыслу, путь к созданию типических, вовсе не идеализированных образов.
Другой важной переходной формой к художественному вымыслу, нередко соединявшейся с безымянностью действующих лиц, явилась столь распространенная в XVII в. пародия. Дело в том, что в вымысле средневекового читателя пугала ложь; все, что не «исторично», чего не было в действительности,- обман, а обман - от дьявола. Но открыто признанный вымысел - не ложь, тем более если этот вымысел прикрыт шуткой. Отсюда-то и идет возможность вымысла в пародии как одной из переходных форм к новым принципам художественного обобщения. Вместе с тем пародия давала выход народному недовольству не отдельными историческими лицами, а самим социальным укладом. Она позволяла широко обобщать жизненные явления, в чем особенно нуждались оппозиционно настроенные представители посада и крестьянства.
Краткое описание
Древняя русская литература не знала открыто вымышленного героя. Все действующие лица русских литературных произведений XI - начала XVII в.- исторические или претендующие на историчность: Борис и Глеб, Владимир Святославич, Игорь Святославич, Александр Невский, Дмитрий Донской или митрополит Киприан - все это князья, святые, иерархи церкви, люди существовавшие, высокие по своему положению в обществе, участники крупных событий политической или религиозной жизни. Писатели XI-XVI вв. ищут для своих произведений значительных лиц, значительных событий - при этом не в литературном, а в чисто историческом смысле
Введение
Заключение
Введение
Русской литературе без малого тысяча лет. Это одна из самых древних литератур Европы. Её начало восходит ко второй половине 10 века. Из этого великого тысячелетия более семисот лет принадлежат периоду, который принято называть «древней русской литературой».
Литература возникла внезапно. Скачок в царство литературы произошел одновременно с появлением на Руси христианства и церкви и был подготовлен всем предшествующим культурным развитием русского народа.
Художественная ценность древнерусской литературы еще до сих пор по-настоящему не определена.
Русская литература 11 - 17 веков развивалась в своеобразных условиях. Она была рукописной. Книгопечатанье, появившееся в Москве в середине 16 веков очень слабо изменило характер и способы распространения литературных произведений. В основном и в 17 веке литературные произведения продолжали, как и раньше, распространяться путем переписки.
Некоторые из древнерусских литературных сочинений читались и переписывались в течение нескольких веков. Другие быстро исчезали, но понравившиеся переписчикам части включались в состав других произведений, так как чувство авторской собственности еще не развилось настолько, чтобы охранять авторский текст от изменений или от заимствований из других произведений.
Ни одно из произведений древней Руси - переводное или оригинальное - не стоит обособленно. Все они дополняют друг друга в создаваемой ими картине мира.
Мы часто говорим о внутренних закономерностях развития литературных образов в произведениях новой литературы и о том, что поступки героев обусловлены их характерами. Каждый герой новой литературы по-своему реагирует на воздействия внешнего мира. Вот почему поступки действующих лиц могут быть даже «неожиданными» для авторов, как бы продиктованными авторам самими действующими лицами.
Аналогичная обусловленность есть и в древней литературе. Герой ведет себя так, как ему положено себя вести, но положено не по законам закономерного характера, а по законам того разряда героев, к которому принадлежит герой в феодальном обществе. Например, идеальный полководец должен быть благочестив и должен молиться перед выступлением в поход. И вот в «Житии Александра Невского» описывается, как Александр входит в храм Софии и молится со слезами Богу о даровании ему победы. Идеальный полководец должен побеждать многочисленного врага немногими силами, и ему помогает Бог.
У писателей Древней Руси было вполне определенное отношение к изображению человека. Главное - не внешняя красота, красота лица и тела, а красота души.
В представлениях древних русичей, носителем абсолютной, идеальной красоты был только Господь Бог. Человек - Его создание, тварь Божья. Красота человека от того, насколько полно в нем выражалось Божественное начало, то есть его способность желание следовать заповедям Господа, трудиться над совершенствованием своей души.
Чем больше человек работала над этим, тем больше он как бы изнутри озарялся внутренним светом, который посылал ему Бог, как свою Благодать. Богатая духовная жизнь любого человека могла сотворить чудо: сделать некрасивого прекрасным. Для этого необходим праведный, благочестивый образ жизни (особенно путем молитвы, покаяния, поста). Значит, Духовная сфера воспринималась, прежде всего, эстетически; в ней видели высшую красоту. Она не нуждалась в красоте физической.
Идеалом человека в Древней Руси считались в первую очередь святые подвижники, в которых видели прямых посредников между грешным человеком и божественной сферой. В каждой эпохе были свои герои. На примере нескольких произведений рассмотрим, как развивалась тема человека и его деяний в древнерусской литературе. Но прежде рассмотрим периодизацию истории древнерусской литературы.
1. Периодизация истории древнерусской литературы
Произведения литературы Древней Руси всегда прикреплены к конкретному историческому событию, к конкретному историческому лицу. Это повести о битвах (о победах и поражениях), о княжеских преступлениях, о хождениях в святую землю и просто о реально существующих людях: чаще всего о святых и князьях-полководцах. Есть повести об иконах и о построении церквей, о чудесах, в которые верят, о явлениях, которые якобы совершились. Но не новых произведений на явно вымышленные сюжеты.
Литература огромным потоком сопровождает русскую действительность, русскую историю, следует за ней по пятам. Боясь лжи, писатели основывают свои произведения на документах, которыми считают и всю предшествующую письменность.
Литература Древней Руси - свидетельство жизни. Вот почему сама история до известной степени устанавливает периодизацию литературы.
Литературу 11 - первой трети 13 века можно рассматривать как единую литературу Киевской Руси. Это век единого древнерусского государства. Век первых русских житий - Бориса и Глеба и первого дошедшего до нас памятника русского летописания - «Повести временных лет».
Далее наступает сравнительно короткий период монголо-татарского нашествия, когда создаются повести о вторжении монголо-татарских войск на Русь, о битве на Калке, «Слово о погибели Русской земли» и «Житие Александра Невского». Литература сжимается до одной темы, но тема эта проявляется с необыкновенной интенсивностью, и черты монументально-исторического стиля приобретают трагический отпечаток и лирическую приподнятость высокого патриотического чувства.
Следующий период, конец 14 века первая половина 15 века - это век Предвозрождения, совпадающий с экономическим и культурным возрождением Русской земли в годы, непосредственно предшествующие и последующие за Куликовой битвой 1380 года. Это период экспрессивно-эмоционального стиля и патриотического подъема в литературе, период возрождения летописания и исторического повествования.
Победа, одержанная русскими над монголо-татарами на Куликовом поле, произвела огромное впечатление не только на современников. Этим объясняется то, что Мамаеву побоищу посвящен целый ряд литературных памятников: «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище» и др.
Во второй половине 15 века в русской литературе обнаруживаются новые явления: получают распространение памятники переводной литературы, развивается публицистика.
С середины 16 века в литературе все больше сказывается официальная струя.17 век - век перехода к литературе нового времени. Это век развития индивидуального начала во всём: в самом типе писателя и его творчестве, век развития индивидуальных вкусов и стилей, писательского профессионализма и чувства авторской собственности.
Такова периодизация истории древней русской литературы. Нет необходимости рассматривать все памятники, бытовавшие в Древней Руси. На примере нескольких произведений рассмотрим, как развивалась тема человека и его деяний в древнерусской литературе.
2. Человек в литературе древней Руси
Одним из первых, важнейших жанров возникающей русской литературы явился жанр летописи. Древнейший реально дошедший до нас летописный свод - Это «Повесть временных лет», созданная предположительно около 1113 года. Именно здесь мы впервые узнаем о людях Древней Руси.
Киевские книжники утверждали, что история Руси подобна истории других христианских государств. Здесь также были свои христианские подвижники, пытавшиеся личным примером побудить народ к принятию новой веры: княгиня Ольга крестилась в Константинополе и убеждала своего сына Святослава тоже стать христианином. Были на Руси свои мученики и свои святые, например, Борис и Глеб, убитые по приказанию своего брата Святополка, но не преступившие христианских заветов братолюбия и покорности старшему.
На сюжет о мученической смерти Бориса и Глеба написаны два жития. Автором одного из них «Чтения о житии и погублении Бориса и Глеба» является летописец Нестор. Создание церковного культа Бориса и Глеба преследовало две цели. Во-первых, канонизация первых русских святых поднимала церковный авторитет Руси. Во-вторых, утверждал государственною идею, согласно которой все русские князья - братья, и в то же время подчеркивал обязательность «покорения» младших князей старшим.
«Чтение» Нестора, действительно, содержит все элементы канонического жития: оно начинается обширным вступлением, с объяснением причин, по которым автор решает приступить к работе над житием, с кратким изложением всемирной истории от Адама до крещения Руси. В собственно житийной части Нестор рассказывает о детских годах Бориса и Глеба, о благочестии, отличавшем братьев еще в детстве и юности; в рассказе об их гибели еще более усилен агиографический элемент: они готовятся принять смерть как торжественное и предназначенное им от рождения страдание. В «Чтение», в соответствии с требованием жанра, присутствует и рассказ о чудесах, совершающихся после гибели святых, о чудесном «обретении» их мощей, об исцелениях больных у их гроба.
Таким образом, святые Борис и Глеб вошли в русскую литературу, как люди, чтившие христианские заветы.
Другим произведением агиографического жанра можно считать «Повесть о житии Александра Невского», написанного, как предполагает Д.С. Лихачев, митрополитом Кириллом между 1263 - 1280 гг.
Характеристики Александра Невского в произведении разноплановы. В соответствии с житийными канонами подчеркиваются его «церковные добродетели». И в то же время Александр, величественный и прекрасный внешне. Мужественный и непобедимый полководец. В своих воинских действиях Александр стремителен, самоотвержен и беспощаден. Получив известие о приходе на Неву шведов. Александр «разгорелся сердцем», «с малою дружиною» он устремляется на врага. Стремительность Александра, его полководческая удаль характерна для всех эпизодов, в которых говорится о ратных подвигах князя. Здесь он предстает как эпический герой.
Для автора Александр не только герой-полководец и мудрый государственный деятель, но и человек перед воинской доблестью и государственной мудростью которого он преклоняется. Для врагов Русской земли князь страшен и беспощаден. Это идеал мудрого князя - правителя и полководца. Вплоть до 16 века «Повесть о житии Александра Невского» являлась своего рода эталоном для изображения русских князей при описании их воинских подвигов.
Нельзя не рассказать еще об одной выдающейся личности древней Руси. Владимир Мономах - виднейший государственный деятель, крепко стоящий на страже интересов Русской земли, человек большого ума и литературного таланта. Он снискал преданную любовь к себе и большое уважение у своих современников и потомства.
Под 1096 годом в «Повести временных лет» по Лаврентьевскому списку помещено «Поучение» Владимира Мономаха, соединенное с его письмом к князю Олегу Черниговскому. «Поучение» обращено Мономахом к его детям и продолжено его автобиографией. В своем «Поучение» Владимир Мономах выступает как умудренный большим жизненным опытом, благородным, гуманно настроенным человеком, всегда помышляющий о благе своего государства, призывающий к защите слабых от сильных и власть имущих. В то же время это князь энергичный, предприимчивый, наделенный военными доблестями, всю жизнь проводящий в неустанных трудах и в опасных воинских походах. Когда к нему приходят послы от его братьев с предложением соединенными силами выгнать Ростиславичей из их удела и отнять их волость, он отказывается это сделать, потому - что не хочет нарушать крестную клятву. Давать клятву он советует только в том случае, если клянущийся может сдержать ее, но, поклявшись, нужно соблюдать обещание, чтобы не погубить своей души.
Особенно настойчиво Мономах советует защищать всех обездоленных и призывает к нисхождению даже по отношению к преступникам. Старых нужно почитать, как отца, а молодых - как братьев.
Мономах зовет своих детей к деятельной жизни, к постоянному труду и убеждает их не пребывать никогда в лености и не предаваться разврату. Нельзя ни на кого полагаться, самому нужно во все входить и за всем надзирать, чтобы не случилось какой - либо беды.
Перечисляя многие свои «пути» и «ловы» (походы и охоты), Мономах имеет в виду личным примером научить своих детей и всех тех, кто прочтет его «грамотицу», которая была написана не только для детей князя.
Владимир Мономах осуждает междоусобицы, стремится к смягчению феодальной эксплуатации, достигшей в 11 веке жестоких форм, и установлению на Руси твердой и единой власти.
Мономах не стремится составить в своем «Поучении» законченную биографию, а передавал лишь цепь примеров из своей жизни, которые он считал поучительными. В этом уменье выбрать из своей жизни то, что представляет не личный, а гражданский интерес, заключается своеобразие автобиографии Мономаха.
Обзор Мономаха выступает в «Поучении» как бы помимо его воли, чем достигает особенной художественной убедительности. В последствии Владимир Мономах был идеализирован русской летописью.
Для потомков «Поучение» являлось своего рода настольной книгой в нравственном воспитании.
В русскую литературу 17 век вошел как «бунташный». Бунты и мятежи отражали непримиримые социальные противоречия допетровской Руси. Такой была и культура 17 века, утратившая то внешнее единство, ту относительную монолитность, которые характерны для средневековья. Анонимной остается беллетристика. Повысился удельный вес авторских произведений. Появилась литература низов общества. Эти низы - бедное духовенство, подьячие, грамотное крестьянство - заговорили независимым и свободным языком пародии и сатиры.
Среди переводных и оригинальных новелл повести и сказания.
«Повесть о Карпе Сутулове» дошла до нас в единственном, притом утраченном ныне списке (сборник, в который вошла повесть, был разделен на отдельные тетради; некоторые из них не сохранились). Русский купец Карп Сутулов, отправляясь в торговую поездку, наказывает своей жене Татьяне в случае нужды попросить денег у приятеля своего, Афанасия Бердова, тоже купца. В ответ на просьбу Татьяны недостойный друг мужа домогается ее любви. Татьяна идет за советом к попу, который оказывается не лучше Афанасия Бердова, потом - к архиерею. Но и в этом архипастыре, давшем обед целомудрия, вспыхнула греховная страсть. Татьяна притворно решает уступить, и всем троим, назначает свидания у себя дома. Первым является Афанасий Бердов. Когда в ворота стучится поп, Татьяна говорит Афанасию, что это вернулся муж, и прячет первого гостя в сундук. Тем же способом она избавляется от попа и архиерея - в последнем случае виновницей переполоха оказывается подговоренная ею служанка. Дело оканчивается тем, что посрамленные искатели извлекаются из сундуков на воеводском дворе.
Это типичная сказочная новелла с замедленным действием, с неоднократными повторениями, с фольклорной трехчленной конструкцией - и неожиданным, занимательным финалом: вслед за посрамлением домогателей следует дележ денег между «строгим» воеводой и «благочестивой» Татьяной. Русский колорит новеллы лишь поверхностное наслоение. Сутуловы и Бердовы действительно принадлежат к именитым купеческим семьям допетровской Руси. Муж Татьяны едет «на куплю свою в Литовскую землю» - обычным для России 17 века купеческим путем на Вильну. Действие происходит на воеводском дворе - это также русская реалия. Однако все эти реалии не затрагивают сюжетной конструкции. Имена и русские обстоятельства - это кулисы действия, они легко поддаются устранению и замене, и мы получаем «всеобщий» перехожий сюжет, не связанный непременно с русским городским бытом 17 века. По сюжету «Повесть о Карпе Сутулове» - типичная плутовская новелла в духе Боккаччо.
Образ героини в «Повести о Карпе Сутулове» напоминает героинь русской литературы 19 века: пушкинскую Татьяну, тургеневскую Асю и других, для которых верность мужу, искренность и честность были превыше всего.
Заключение
Весь историко-литературный процесс 11 - начала 17 века есть процесс формирования литературы, но литературы, существующей не для себя, а для общества.
Своеобразие древней русской литературы не только в характере ее отдельных произведений, но и в особом ее пути развития - пути, теснейшим образом связанном с русской историей, отвечавшем потребностям русской действительности. Древняя русская литература всегда была занята широкими общественными проблемами.
Герои древней русской литературы разнообразны. Здесь князь Олег - герой летописи и Кожемяка - победитель в единоборстве с печенегом, Евпатий Коловрат, выросший в легендарную фигуру богатыря, белогорский старец из начальной летописи, перехитривший печенегов, хитрая и мудрая княгиня Ольга, отомстившая древлянам за смерть мужа и заботливая Евпраксия из повести о приходе Батыя на Рязань.
В основном это герои войн, вооруженные защитники родины, либо правители древних княжеств. Даже женщины прославлялись за храбрость, верность воинам и беспощадность к врагам.
Были, однако, на Руси герои, о чьих делах можно говорить не как о подвиге, а как о подвижничестве, скромном, но повседневном. Таким был протопоп Аввакум.
Рамки данной работы не позволяют рассказать обо всех героях древнерусской литературы. Важно отметить, что у писателей Древней Руси было вполне определенное отношение к изображению человека. Главное не внешняя красота, а красота души. Именно это мы и пытались показать, выбирая из семисотлетней древнерусской литературы несколько произведений.
Список использованной литературы
1. Гудзий Н.К. История древней русской литературы Учебник. - М.: Аспект Пресс, 2002. - 592с.
2. История русской литературы 11-17 веков: Учебник для студентов пед. ин-тов; Под ред. Д.С. Лихачева. - 2-е изд. - М.: Просвещение, 1985. - 432с. .
3. Творогов О.В. Литература Древней Руси. - М., 1981.
4. Древнерусская литература. Хрестоматия. Сост. А.Л. Жовтис. - 2-е изд., - М.: Высшая школа, 1966. - 345с.
5. Панченко А.М. Изучение поэзии Древней Руси. - В кн.: Пути изучения древнерусской литературы и письменности. - Л., 1970.
